Рассказ из книги "Семь походов по восточному Саяну" М.Пуссе

  Подготовку третьего похода я начал с декабря 1960 года, решив пройти во время очеред­ного весеннего отпуска по Кизиру, подняться вверх до устья Кинзелюка, а затем самоспла­вом спуститься вниз по течению. В бассейне этой реки в свое время работала известная экспедиция Г. А. Федосеева.

  И вот, когда уже, казалось, все было готово к отъезду, обоих моих товарищей неожиданно отправили в командировку. Отпуск начинался, и я решил ехать один, рассчитывая на помощь местных жителей. О возможности подъема по Кизиру на моторке я запросил несколько местных сельсове­тов. Из Кордовского ответили: «По рассказам охотников и рыбаков, бывавших в верховьях кизира, расстояние от Кордово до Кинзелюка около 250 км. Подъем значительно усложняет­ся после речки Шинда. Пять порогов и четырешиверы приходится обносить сухопутьем. Обнос одного из таких порогов - 500 метров. Моторных лодок у жителей Кордово много, так что договориться можно.

  Председатель с/с П. Рашупкина». Судя по книге «Мы идем по Восточному Саяну» Г. А. Федосеева, Кизир особенно опасен в период весеннего паводка. Его русло засоре­но огромными камнями, завалами. И вот пред­стояло пройти реку, которая по своей мощно­сти занимает в Восточных Саянах второе ме­сто после Казыра.

  Из Ачинска выехал 7 мая. На пути бескрай­няя степь и пологие холмы. Растительности почти нет. Поезд то и дело ныряет в туннели, и тогда купе вагона погружается в полную темноту. Чем ближе к городу, тем выше и лесистее холмы и горы. Абакан мне понравился. Чистый, хорошо спланированный современный город. От вокзала уходит много автобусов на ближние и даль­ние расстояния, например, в Туву, на Кызыл. Из Абакана за 30 минут перелетел на АН-2 в Курагино, а затем на рейсовом автобусе доехал до Кордово. Дорога здесь не из лучших, зато почти все время идет в непосредственной близости от насыпи строящейся железной дороги АбаканТайшет. Уже через год-два в Кордово можно будет ездить поездом прямо из Абакана. До Курагино же уже и сейчас ходит товарняк. Чем ближе к Кордово, тем типичнее саянские виды — крутые, покрытые густой тай­гой холмы.

  Утром 10 мая на моторке местного жителя я добрался до Зимовья, где по словам П. Рашупкиной, можно было найти людей, которые согласились бы уйти со мной в путешествие. Зимовье и расположенный в километре от него поселок Усть-Джеб — последние населен­ные пункты, выдвинутые в сторону верховьев Кизйра. Они уже находятся в достаточно глу­хой местности, где можно интересно по­охотиться.

  В Зимовье я привез рекомендательное письмо Рашупкиной, содержащее просьбу помочь мне найти владельца лодки, который согласил­ся бы принять участие в походе. На перегово­ры ушло полдня. Приходили люди, расспраши­вали о походах по Центральному Саяну, тофа-ларах, беседовали. Владелец моторки Олег Воинов в конце концов согласился. Оставалось найти еще одного: вдвоем моторку и грузы во­круг порогов не обтащить. Поплыли в Усть-Джеб к товарищу Олега, Георгию Спиридоно­ву. Через полчаса нас стало трое. Мои спут­ники промысловики-охотники, но сейчас они свободны.

  Теперь уже ничто не могло помешать нам начать поход. Необходимо, правда, еще обзавестись чуть ли не сотней литров бензина, проверить мотор и запасные части, докупить продуктов и, самое главное, починить моторку. Она, откровенно говоря, для такого плавания не подходит. Слишком мала, вся в трещинах и проволочных скрепках. «Как бы не переломило ее валом, — озабоченно вздыхает Олег (ва­лом он называет волны в шиверах), — и бор­та у нее низкие». Однако делать нечего. Приходится  довольствоваться этой ненадежной посудиной.

  Вышли в середине дня. Моторка   с   ревом развернулась у берега    и   набрала скорость Эта легкая лодчонка с узким и длинным корпусом при десятисильном   моторе   «Москва»  даже против течения способна   развить   скорость около десяти километров в час.  В первый день плавания нам сопутствовала прекрасная погода. Солнце ослепительно сверкало  вселяя в нас веру в успех похода. Стре­мительно мчимся вдоль обрывающихся к воде лесистых холмов. Навстречу плывут плоты. Это с кизирских берегов сплавляется лес в реку Туба -правобережный приток Енисея. На одном из плотов сбоку, на специально "изготовленной транце­вой доске, установлен подвесной мотор. «Пу­скают его, когда плот к берегу начинает при­жимать», — поясняет Георгий.

  Всматриваюсь в тайгу. В книге «Мы идем по Восточному Саяну» Г. А. Федосеев упоми­нал о гибели лесов от лесных вредителей - монашенки и непарного шелкопряда. «Берега Кизира, — писал он, — в низовьях покрыты погибшим лесом — гибником». Сейчас, спустя  ри десятилетия, этого уже не скажешь: Кизир лежит в покрытых густой тайгой бере­гах. Правда, иногда увидишь торчащие гигант­ские сушины кедров, но они окружены. морем живых деревьев. В одном месте к нам пристроилась моторка, идущая к лагерю экспедиции, который распо­ложился в четырех километрах ниже первого порога. Олег радостно приветствовал: «Гошка, идем вместе!» Оказывается, владелец этой моторки достав­ляет продукты для экспедиции. Узнав о цели нашего похода,   изумленно свистит и tуt же решительно заявляет: «Не пройдете!»

  Олег мрачнеет. Видно по всему что мнени­ем Гошки он не пренебрегает. «Кто нас го­нит, - вмешиваюсь я, - будем двигаться осторожно. Опасные шиверы обтаскивать на бечеве, а если потребуется, в наиболее труд­ных местах, и по берегу. Пройдем. Только спе­шить не нужно». «Ну если уж так, — соглашается владелец второй лодки, — пройдете. Туда пройдете. А вот спускаться будет значительно труднее...»

  Миновав правобережные притоки Шинду и Ничку, мы без каких-либо препятствий через четыре с половиной часа подплыли к палаткам раскинувшегося у самого берега лагеря экспе­диции. Здесь и решили заночевать. Несколько человек возились у бензинового движка, который, едва мы вышли на берег, ве­село затарахтел. В палатках зажглись элект­ролампочки.

  В огромной палатке — все население лаге­ря. Посреди стоит железная печка, по краям— нары, заваленные спальными мешками и вся­кой одеждой. Нам предложили устраиваться: «Места хва­тит всем. Располагайтесь!» Олег уговаривает Гошку обменяться на вре­мя похода лодками: «Твоя покрупнее, крепче, борта высокие. А ты пока и на моей продукты повозишь».

  «Ну что же, берите»,  — соглашается   тот. С утра погрузились в новую лодку. На ее транцевой доске Олег закрепил свой мотор. Прощаемся и отплываем. Сегодня, двенадца­того мая, нам необходимо преодолеть два не легких участка: первый порог и Семеновскую шиверу Экспедиция Федосеева их не проходила, так как вышла от Черёмшанки на Казы ре' т. е. выше этих препятствий. Четыре километра до первого порога проскочили мгновенно. Вскоре, миновав островок, увидели и сам порог. Подошли к правому берегу, как раз к тому месту, где с крутого бугорка падает вниз хорошо заметная, выстланная   жердями    тропа. Это переволока. Здесь необходимо освобождать лодку от грузов, и тащить ее метров триста в обход порога, ибо он непроходим.      Два часа, и мы снова на плаву. Через семь километров — знаменитая Семеновская шивера. Местное население назы­вает ее «вторым порогом». Семеновская шиве­ра тянется километров на семь и состоит из пяти довольно крупных перекатов, в полную воду почти непроходимых.

  Первый перекат — «предбанник» — форсировали ближе к правому берегу. Второй преодо­лели, подразгрузив моторку. Подвели ее к ли­нии бурунов, левым берегом перетащили тя­желые грузы, и, перегнав лодку через опасный участок, снова загрузили. Третий — знаменитая «баня». Его преодолевали с особыми предосторожностями. Мино­вав обрыв на правом берегу, провели немного лодку вдоль берега на бечеве, а затем,   разгрузив ее, ушли ближе к левому берегу. Пройдя посередине между камнями, снова перегна­ли лодку к правому берегу для загрузки. На четвертом перекате прижимались к левому берегу реки, а пятый проходили в основ­ном посередине. Торопиться в Семеновской шивере ни в коем случае нельзя, особенно когда она преодолевается впервые. Десятисильный мотор с трудом боролся с потоком. Выше Семеновской шиверы сделали на пра­вом берегу видную сверху затеску, а еще ча­са через два подплыли ко второму порогу. Попытались преодолеть его с ходу, но как ни ре-вел, ни тужился мотор, поток отбрасывал лод-ку. Пришлось облегчить ее и начинать новый "штурм. Еще миг — и препятствие позади.

  Федосеев писал: «Второй порог — ворота в Восточные Саяны». И вот эти ворота пройдены. На правом берегу обнаружили зимнюю стоянку охотника-промысловика. Порубленный лес, кострище. У шалаша загнившие тушки ободранных соболей. На речном пляже совер­шенно свежие следы медведя. До шалаша ру­кой подать, но у самого входа висит старая телогрейка, и хищник полакомиться не ре­шился, прошел мимо. Часа через три остано­вились на ночевку. Спали, правда, неспокойно: мешали зайцы.

  Восход снова застал нас в пути. Незадолго до третьего порога остановились в избушке на правом берегу Андрианихи. Скалистый берег глубоко вдается в реку. С огромных кам­ней интересно полюбоваться дном, и, конечно, поработать спиннингом. Вверх и вниз от избы прямо с реки видны медвежьи ловушки. Сделаны они из толстых жердей, образующих треугольник. В широкой части насторожены петля из оцинкованного тросика, в узкую, где комли сходятся клином, — бросается тухлое мясо. Добираясь до него, хищник попадает в петлю. К десяти часам утра подплыли к третьему порогу. Место очень красивое. По правому берегу тянется крутая тропа, по левому — мет­ров сто через холм, надо идти по снегу. Реши­ли перетащить лодку левым берегом. Еще в Зимовье мы узнали, что вверх по Кизиру уплыли на моторке охотникипромысловики. Им надо забрать лодки, оставленные за третьим порогом осенью. На них забрасыва­лось снаряжение для зимних соболевок. И вот на камнях порога мы увидели накрытое оре-зентом имущество.

  Переплыв в левобережную лагуну, разгрузи­ли лодку и потащили ее через холм. Плотный снег здесь еще не растаял. Выше этого порога, после ближайшего поворота реки, на правом берегу — следы брошенного лагеря экспедиции. Около трех изб на песчано-галечном острове валяются бочки, дви­жок. А плыть, несмотря на отличную погоду, становится все труднее: перекаты. Мотор ревет на предельных оборотах, то и дело летят шпонки. Мы с Гошкой держим наготове шесты с ме­таллическими наконечниками. Чуть что — сразу к берегу. В некоторых местах настоль­ко мелко, что, остановив мотор, мы ведем тя­жело загруженную лодку на шестах.

  Следующую ночь    скоротали в небольшой избушке устья Абакумихи. Назавтра    рассчи­тываем доплыть до устья Кинзелюка. Часов около десяти опять срезало шпонку, и мы вылезли на левый берег. Осматривая склоны правобережных гор, под самой верши­ной одной из них, я заметил две явно шевеля­щиеся точки. Пришлось достать бинокль. Ма­ралы или медведи? Мнения разошлись. Вдруг задний по-собачьи сел. «Медведи!»

  Пока мои спутники переталкивают лодку на противоположный берег, сбрасываю резиновые сапоги и надеваю кеды. Предстоит тяжелое восхождение. Чтобы добраться до подножия горы, приходится пробиваться через завален­ный рыхлым снегом и буреломом прибрежный лес. Каких-то две сотни метров я преодолевпл минут двадцать. Но вот наконец и свободное от снега подножие. Образованная горным обва­лом елань — или мокрый луг, тянется почти от самой вершины. В основании она довольна широка, а вверху резко суживается. Уходящий вверх склон очень крут, и я помогаю себе ру­ками, цепляюсь за траву, камни.

  Сегодня очень жаркий день, солнце палит нещадно. Через каждые двадцать-тридцать ша­гов отдыхаю, потом снова карабкаюсь. Все время посматриваю на противоположный бе­рег реки. Олег и Гоша видят оттуда и меня и медведей. Весло с флагом держат вертикаль­но —  значит иду, правильно… Позади уже две трети склона. Вскоре, не­смотря на острое зрение, я стал терять из ви­ду лодку, потом и флаг. Постепенно елань сузилась в узкое ущелье, появились небольшие скалы. Где же медведи? Может, поджидают меня за скалой? Продвигаюсь осторожно. Справа с криком слетела глухарка, и как только я прошел дальше, нырнула в те же кусты. В конце концов, убедившись, что мишки исчезли, начал обратный  спуск... Часа через полтора я снова уже подходил к подножию. Осталось перейти заснеженный лес, и я буду у воды, которой готов выпить ведро. Неожиданно с реки закричали: «Сзади, сзади, стреляйте!» Обернулся — никого! Подбежали товарищи: «Сзади вас прошел медведь, нюхал ваш след. Он сопровождал вас сверху!» Друзья бросились по склону вправо, а я снова полез вверх.

  Только вскарабкался на террасу — услышал: «Скорее сюда!» «И что орут? — обозлил­ся я. — Ведь спугнут». Крик повторился. В нем чувствовалась тревога. И рад бы идти быстрей — да уже нет сил: задохнулся и кружится голова. Неожидан­но кустарник кончился, и в десятке метров я увидел спины спутников. «Вот он, вот он», — зашептал Олег. В сплошной чаще я увидел крупного медведя, нагло нас рассматривающего. Мое появле­ние не произвело на него никакого впечатле­ния. Неожиданно он шевельнулся. «Уйдет!» — встревожился я. Корпус хищника был закрыт плотной чащей — стрелять бесполезно. Но ог­ромная голова была хорошо видна, и я соблаз­нился. Сделав два шага в сторону, прицелил­ся. Выстрел разорвал тишину. Мгновение мед­ведь еще стоял, потом мотнул головой и ри­нулся в глубь чащи. Пуля попала-таки, но в деревцо...

  Уже у лодки я спросил Олега: «Вы чего так кричали? Увидели — и потихоньку за мной». «Да-а. Попробуй к нему спиной повернуться. С реки-то он показался маленьким. Догнали, а он к нам. Пасть разинул, зевнул, наверное. Клычища — во!»  Что и говорить, невесело было на нашем судне. Вот уже три часа,  как    мы    продолжаем плавание. Здесь ни перекатов, ни камней, ровное галечное дно. Много уток, есть гуси. Пос­ле очередного поворота у правого берега уви­дели три лодки   рассматривающих нас с бере­га таежников. Познакомились. Я рассказал о цели нашего путешествия, посетовал на неудачную охоту, но сочувствия не встретил.    Промысловики были обозлены:    они обнаружили, что их избушки на Березовой и Кинзелюке ра­зорены прошедшей зимой туристами.    «Хоть мышьяк в продукты закладывай...»  — возму­щались охотники.

  «Ну, нельзя же судить обо всех туристах по, хулиганской выходке одиночек. Большинство людей отдыхает культурно. Я, например, в верховьях Казыра с двумя товарищами...» Один из охотников — Филипп Запольский го­ворит: «Так это вы плыли в пятьдесят девятом по Казыру на резиновой лодке? А у меня ва­ше письмо до сих пор хранится, то, что вы оставили в избе  на Петровой!» «Где, где? Где же мы тогда перевернулись?» «Вы тонули у входа в порог «щеки». Сразу за порогом Бахирев нашел вашу бре­зентовую сумку, флажок». Мы стали тут же сверять ориентиры, и я с горечью признал обидный для меня факт. Из-за отсутствия топографических карт мы ошиблись в счисле нии. Знай мы, где произошла    неприятность, можно было бы и продолжить маршрут. Нас пригласили в избу.  «Мечта есть — рогатиной попробовать, — делился я охотничьей задумкой, — но как медведя задержать? Собак-то, работающих по нему нет...» Недалеко от охотничьей избушки в Кизир впадает речка Березовая. Это заметный приток, но, как и многие другие, не имеет четко выраженного устья. Вместо него — три ручьл, проплывешь — не заметишь.

  Утром поплыли к Кинзелюку. В прошлом году, совершив огромный сухопутный поход, мы не дошли до устья Кинзелюка двадцать километров. Теперь этот же рубеж мы взяли с запада за несколько дней. Устье Кинзелюка,— очень красивое место,— поросло дре­мучей тайгой. Выше его с километр по Кизиру есть избушка, но мы в нее не заходили. Договорились набраться терпения — достигнуть четвертого порога. Плыть здесь очень трудно, Олег не успевает менять шпон­ки. Чтобы облегчить плавание, я часто выхо­дил из лодки и шел северным берегом по бу­релому. Скалистые прижимы обходил по уз­ким карнизам или воде. В конце концов мы вынуждены оставить моторку и пробираться дальше трудной медве­жьей тропой. А вот и «щеки» — ущелье меж­ду скал. Походили по правобережной тропе, осмотрели порог, пофотографировали. Мои товарищи прибили над «щеками» флаг. Все возбуждены, довольны: препятствия преодолели, исследовали верхнее течение новой для нас реки!

  Я присутствовал при проводах Олега и Гоши молодежью из их поселков и знаю, что те­перь они вернутся домой первооткрывателями. Теперь — к нашим новым знакомым. Одиннадцатикилометровый участок от «щек» чет­вертого порога до устья Кинзелюка отнял у нас четыре часа, но так как бензин почти кон­чился, мы плывем самосплавом. Оставшиеся литры решили приберечь на преодоление труд­ных участков.

Читать дальше